Прошедшее время. Свобода воли. Звукозапись и автомобиль.

Журнал "Автозвук", № 2/2004

Свобода воли

ЗВУКОЗАПИСЬ И АВТОМОБИЛЬ

Андрей ЕЛЮТИН

Никогда не задумывались, почему режим воспроизведения записи в английском называется Playback? Вполне возможно, что и не задумывались, не до этого было. Давайте тогда вместе думать, благо ничего сложного здесь нет. «Back» в этом случае означает не «назад», а «снова». Проверочные слова — Back in USSR. Впрочем, и в великомогучем, по сути, то же самое. Воспроизведение относится к произведению, как воссоздание к созданию. Проверочные слова — Храм Христа Спасителя...

ОПОЗДАНИЕМ МЫ НАКАЗАНЫ

Совсем недавно, под конец прошлого года, я упоминал о краеугольных камнях car audio, включая необходимое их количество. И говорил, что на одном камне устоять никому еще не удавалось. Поэтому внедрение радио в автомобиль (выпуск «Прошедшего времени» в №11/2003) было необходимо, но не достаточно для рождения любимой нами области человеческих поступков. Когда первые приемники уже обогревали салоны американских автомобилей, совсем другие люди, о мобильной электронике, пусть даже ламповой, и не помышлявшие, придумали стереофонию. О том, как это было — в двух выпусках серии, в №12/2003 и №1/2004. Два камня есть, это лучше, чем один, но пока все равно неустойчиво. Третьим камнем стала возможность в машине не только производить звук, принимая то, что там решили передать по радио, но и воспроизводить его. Пользуясь самым ценным даром, данным нам свыше, свободой воли. Третий камень появился при странных и любопытных обстоятельствах, закладывался трудно, даже не без военных действий, и главное, почему-то очень поздно, гораздо позже, чем мог бы быть заложен.
     Ну обидно, право слово. Четверть американцев (не будем лицемерить, все пошло оттуда и долго потом шло) услышали про начавшуюся в Европе войну из автомобильных приемников, то есть аудиоподготовка в машинах уже была. Индустрия звукозаписи даже у победителей в той войне пахала по полной, патефон в землянке считался ценнее фляги спирта. А будущие побежденные, еще не сделав и первого шага к своему разгрому, в августе 1935-го показывали на радиовыставке в Берлине первый магнитофон. Все, казалось бы, было готово, но период внутриутробного развития car audio (со свободой воли) необъяснимо затянулся. Ну, война не в счет. Это понятно. Но и после ее окончания в автомобилях успели появиться автоматическая трансмиссия, гидроусилитель руля, даже первые кондиционеры, а car audio (со свободой) никак не находило пути в ставшие роскошными салоны. Стронул дело с мертвой точки один взрослый и хорошо образованный человек при помощи другого, совсем не взрослого и даже не расположенного пока что к чтению.

«ПАПА...»

     Car audio со свободой воли родилось именно из стремления к этой свободе, а не из аудиофильских побуждений. И началось, как свидетельствует история, со слова «папа».
     Так же, только без знаков препинания, называлась моя же статья в далеком, по меркам скоростей car audio, 1999 году. Там шла речь об Эрле Мюнце, человеке, придавшем нашей индустрии беспримерный импульс. И в то время я искренне считал, что он был совсем первым. В меру того, что знал тогда. Теперь давайте покаюсь, не совсем верно воспринимал я в 1999-м историческую перспективу. Вклад в прогресс «Сумасшедшего Мюнца», как его называли все, включая сумасшедшего хозяина имени, был огромным, но не первым. Просто наиболее удачным. Об Эрле Мюнце, человеке, которого я почитаю крайне высоко — позже. Сейчас — о другом.
    «Папа, а почему нельзя в машине слушать занимательные истории? А то по радио передают такую ерунду...» Эта речь юного американца по имени Питер Голдмарк была обращена (как можно догадаться) к его папе, тоже Питеру и тоже Голдмарку. Разговор происходил в машине, и довольно дорогой, доктору Голдмарку, одному из руководителей исследовательского департамента компании CBS, от нанимателей причиталось порядочно. Именно ему принадлежит честь разработки в 1948 году системы микрозаписи на скорости 33 1/3 об/мин, благополучно дожившей до нашего времени. То, что дело было так, утверждает сам д-р Голдмарк в автобиографии. Юного любителя аудиокниг угомонили, а д-р призадумался: а почему, собственно?
     С началом ближайшего рабочего дня размышления приняли более предметный формат: как надо сделать запись, чтобы продолжительность непрерывного звучания была не меньше принятого повсеместно академического часа, но при этом пластинка была бы не слишком большой, не больше габаритов перчаточного ящика в автомобиле?
     Пока доктор размышляет и калькулирует, давайте обратим внимание на интересное обстоятельство: он размышляет о граммофонной пластинке. А не о магнитной записи, которая к этому времени в Америке уже давно существовала, дата разговора с дитем — примерно 1955 год.
     Причин для этого несколько. Во-первых, стимул к размышлениям был дан человеку, по жизни связанному именно с грамзаписью, а не с магнитной. В привычной плоскости он и мыслил. Во-вторых, отношение к магнитофону в нашей стране, как мы его помним (или как могут поведать родители, зависит от возраста читателя) и в США было принципиально разным. Мы на магнитофоны записывали музыку с «пластов», просочившихся через железный занавес, а за занавесом первоисточником уже записанной музыки были пластинки. Магнитофон был нужен для записи того, чего на пластинках не было. Как тетя Долли поет «Звездное знамя». Как маленький Джонни говорит первое «ба-ба-ба». А пластинка что — пошел да купил. Как у нас сейчас с компактами.
     Мог ли появиться в машине в роли исторически первого источника сигнала катушечный магнитофон? Теоретически мог. А практически не появился. И немалую роль в этом сыграло то мелкое, на первый взгляд, обстоятельство, что судьбоносное «папа» было обращено к сотруднику CBS, а не RCA. Radio Corporation of America, злейший, до крови, конкурент Columbia Broadcasting System, еще в 1954 году начала выпуск готовых фонограмм (часть даже стерео!) на катушках. А CBS — нет. И лояльный (и высокопоставленный) сотрудник компании обязан был сделать все, чтобы поддерживаемый конкурентами формат в машину американца не попал.

ХАЙФАЙ ДЛЯ ХАЙВЕЯ

     За полгода работы доктор Голдмарк со товарищи, все еще не до конца остывшие от возбуждения, вызванного успехом микрозаписи на 33 оборота (что можно понять сегодня, полвека спустя: люди создали последнюю, совершенно точно последнюю, систему механической записи звука), разработали ультрамикрозапись. Звуковая дорожка стала еще уже, а скорость вращения диска была уменьшена вдвое, до 16 2/3 оборотов в минуту. При таких делах искомые 45 минут записи помещалось на диск диаметром 7 дюймов, размер, известный всем большим дядям как «сорокопятка». Только не дай бог это было тогда сказать при сотрудниках CBS. Память о «войне скоростей» была еще свежей. Вы не знаете о войне скоростей? Ну пусть доктор еще потрудится над новой системой, а я пока расскажу.

    ВОЙНА СКОРОСТЕЙ

    До размышлений доктора их было три: 78, 45 и 33 1/3. Первая возникла, можно сказать, случайно: примерно с такой скоростью (около 80 об/мин) вращался барабан фонографа Эдисона. И автор первого дискового проигрывателя Эмиль Берлинер счел эту скорость подходящей. Потом, когда диск стал вращаться силой электричества, частота вращения стала равной 78,26 об/мин, так получалось, если двухполюсный синхронный мотор, питающийся от американской 60-герцовой сети, соединить с диском через червячную передачу с числом зубьев на колесе, равном 46.
    Скорость 33 1/3 получилась тоже с учетом целого числа зубьев, а порядок скорости определялся возможностью использовать пластинку стандартного тогда размера 10 дюймов для озвучивания части кинофильма (11 минут).
    Как только CBS предложила это в качестве стандарта, RCA немедленно заявила, что это мура, а оптимальная скорость — 45 об/мин. До сих пор многие исследователи вопроса подозревают, что величина оптимальной скорости была получена простым вычитанием из старой 78 ненавистной 33. Тогда же появилась и большая дырка в центре пластинок RCA, чтобы неповадно было. Последнее потом, впрочем, помогло RCA в разработке механизмов чейнджеров.
    Мелким производителям техники и пластинок предлагалось сделать выбор, аналогичный тому, например, перед которым встали спустя четыре десятилетия производители видеокамер: VHS-C или Video8. Но здесь выбор был проще: у пластинок на 45 оборотов преимущество в длительности звучания по сравнению с 78 было малым, и большинство мелких запали на систему CBS. За полгода продажи дисков RCA упали на 25%, и компания сдалась, начав выпуск пластинок на 33 1/3, сохранив, однако, скорость 45 для «синглов». CBS спустя недолгое время ответила, не без великодушия к побежденным, начав выпуск «сорокапяток» по стандарту RCA. К 1950 году война закончилась похоронами скорости 78.
    Ну все, доктор, кажется, что-то придумал...
    Соорудив по плодам размышлений своих первый проигрыватель (и отштамповав первые пластинки), перво-наперво установил прототип в черный Ford Thunderbird президента CBS Фрэнка Стэнтона (жив-здоров, между прочим, всего-то 96 лет, ему явно полагается «спасибо» от нас от всех). Ему новинка понравилась. Она не понравилась, к сожалению, другим ответработникам CBS, которые решили, что если в машине будут слушать пластинки, то перестанут слушать радио, а это было немалой частою бизнеса компании. И тогда Голдмарк решил идти к автопромышленникам. Еще одна случайность, определяющая историю: сам Голдмарк ездил в это время на «Крайслере». К главному специалисту по электрооборудованию «Крайслера» он и отправился.

   «ИМПЕРИАЛ» И ДРУГИЕ

    Голдмарк показал, как все работает, получил приглашение прибыть в Детройт, где снова показал. Естественно, первой реакцией было: «Это на месте, а если поехать?» Поехали, и ничего не случилось. «А если вот там поехать?» — ласково предложил кто-то из руководства. «Там» было тестовым полигоном компании, со всеми мыслимыми типами покрытия и его отсутствием, как это себе представляют в Детройте. И опять — ни одного сбоя. Крайслеровская верхушка была в восторге, и аппарат, уже окрещенный Highway HiFi, стали готовить к показу прессе в ходе представления моделей будущего, 1956 года.

«Империал» 1961 года. Все опции, включая радиоприемник (средние волны) и чейнджер RCA.

    ЭХО МИНУВШЕЙ ВОЙНЫ

    То, что CBS со своей разработкой несколько обкакалась, огорчило доктора Голдмарка, оставило равнодушными руководство компании, которое особых надежд на эксцентричный проект все равно не возлагало, и крайне обрадовало главного конкурента — RCA. Который еще не простил «Коламбии» поражения в «войне скоростей» и не замедлил предложить тому же «Крайслеру» (назло) свою фишку. Разумеется, рассчитанную на 45 оборотов и большую дырку. А поскольку такие пластинки уже стали исключительно синглами, то фишка стала первым автомобильным чейнджером.
    «Империал» 1960 года продавался уже с опцией в виде чейнджера на 14(!) сорокопяток, сделанного, тоже, наверное, назло, в габаритах, в которых CBS поместила однодисковый проигрыватель. Для него RCA даже реанимировала уже подзабытое торговое имя Victrola. Длительность непрерывного звучания, впрочем, была совершенно одинаковой: от 45 до 60 минут на сторону у CBS и 14 раз по 3 — 4 минуты — это одно и то же, посчитайте сами. Зато сорокапяток было навалом, а чтобы продвинуть свои аппараты и в качестве афтермаркета, RCA уговорила производителей автомобильных приемников делать на них вход для проигрывателя и переключатель «радио — граммофон».
    Мобильный чейнджер RCA AP-1 был устроен не столь традиционно, как Highway HiFi от CBS. Сорокапятки висели на толстом, по калибру дырки, шпинделе, а тонарм проигрывал нижнюю сторону, то есть все вверх ногами. Когда очередная сторона доигрывала до конца, тонарм отходил в сторону, а пластинка падала вниз, в специальный карман. После всех четырнадцати (или меньше, сколько зарядили) весь пакет вынимался и заряжался другой стороной книзу.
    По отзывам того времени, AP-1 никогда не терял дорожки, и в это можно поверить: во-первых, даже небольшие американские машины тех лет были гигантами, во-вторых, дороги уже тогда были не как у нас, в-третьих, звуковая дорожка на сингле значительно крупнее, чем на «ультрамикро» на 16 оборотов, и в-четвертых и главных — давление на иглу дикое, жемчужины коллекции на этом аппарате проигрывать не рекомендовалось, уже на пятом-шестом проигрывании результаты снятия стружки становились хорошо слышны.
    Впрочем, синглы покупали ненадолго, как теперь ненадолго скачивают эмпишки про «нас не догонят», так что в целом проект оказался успешным. Настолько, что ему попытались последовать другие. Одним из других стал Philips. Правда, единственная модель Auto Mignon играла только одну пластинку, так что ее хозяину предлагалось быть водителем и диск-жокеем одновременно. Но самое удивительное, что и Страна Советов возбудилась на тему мобильного винила. С какого-то непонятного перепуга были сделаны целых две модели переносно-автомобильных проигрывателей: одна, «Рогнеда-302», здесь представлена, была еще и вторая, «Лидер-авто», кажется. О ней никаких сведений найти не удалось, но была такая, точно помню. Оба шедевра были рассчитаны на пластинки диаметром 175 мм (как сорокапятки), но на 33 оборота и с маленьким отверстием, стандарта 45 у нас не признали.
    От Highway HiFi на некоторое время остались следы. В США производители проигрывателей стали добавлять в них скорость 16 2/3 «для того, чтобы вы могли дома слушать пластинки для вашего Highway HiFi», хотя пластинок этих уже не было и в помине. Потом бросили, а стандарт с ультрамикрозаписью стали использовать для выпуска звуковых книг для слепых. И тут вдруг у нас при обновлении ГОСТа на проигрыватели какая-то умная голова решила потребовать, чтобы на изделиях выше второго класса непременно были четыре скорости, включая 16. Хотя ни одной пластинки с такой скоростью никто у нас и вовсе не видел, готов поспорить.
    Так началась и так закончилась история винила в автомобиле. Началась в 1956-м, закончилась в 1962-м. Почему началась — ясно. А закончилась потому, что в начале 60-х один не совсем нормальный американец увидел интересную штуку на радиостанции, а другой, более нормальный, решил, что не грех войти дважды в одну реку. Как вы поняли, об этом — в следующий раз...